/articles/699661/

18.10.2016

Как сложно быть банкротом. "Государство разрешило продавать спички, но не создало пожарную службу"

Процесс банкротства гражданина выглядит так: в случае признания заявления обоснованным суд вводит процедуру реструктуризации долгов. По итогам гражданин может быть либо признан банкротом, и тогда вводится реализация имущества, либо суд утверждает план реструктуризации — график платежей, по которому на выплаты кредиторам дается рассрочка до трех лет.

Иван Коршунов подчеркивает, что реструктуризация долгов является "ядром закона о банкротстве физических лиц, выражающим его социально-экономическое назначение". Но по результатам анализа практики можно сделать неутешительный вывод: масштабное применение получила лишь реализация имущества. Глава правового бюро "Олевинский, Буюкян и партнеры" Эдуард Олевинский уточняет, что случаи утверждения плана реструктуризации долгов встречаются "не чаще, чем успешные процедуры внешнего управления в отношении юрлиц,— они единичны". По данным "ЕслиБанкрот.рф", пока это удалось только двум гражданам-должникам. Причины непопулярности механизма в низком доходе должников или его отсутствии, а также нежелании кредиторов давать длительные рассрочки в отсутствие уверенности соблюдения графика выплат.

О случаях успешной реструктуризации говорить слишком рано — сроки выполнения планов закончатся лишь через два-три года. Например, в отношении Константина Чернышева из Удмуртии (должен 23 млн руб. шести кредиторам) был утвержден трехлетний план реструктуризации за счет сдачи в аренду офисных помещений в Ижевске и продажи заложенного оборудования. Средства будут распределяться кредиторам ежемесячно, пропорционально сумме требований, но первые выплаты начнутся только через год.

Нередко при рассмотрении заявления о банкротстве суды сразу назначают реализацию имущества со ссылкой на то, что у должника нет источников дохода. При этом во многих решениях не указывается сумма долгов банкрота и уровень доходов, лишь констатируется "невозможность восстановления платежеспособности". Это не только затрудняет анализ критериев, по которым суд считает лишним тратить время на реструктуризацию, но и не позволяет оценить средний уровень долга банкротов. Так, признавая банкротом Алексея Осипова, арбитражный суд Амурской области не указал даже общей суммы долгов, а в решении арбитражного суда Самарской области по Елене Сегал, задолжавшей 50,8 млн руб., не назван размер ее зарплаты, но есть вывод о невозможности реструктуризации.

Бывают и обратные ситуации. Иногда в списке активов должника, подлежащих реализации, указывается почти вся домашняя утварь, которую продают в упрощенном порядке, в том числе через Avito. Так, Нурджахан Абиева из Омской области за долги в 1,8 млн руб. лишилась СВЧ-печи, холодильника, стиральной машинки и набора мебели, оцененного в 1,5 тыс. руб. У пенсионера Алексея Костина из Башкирии с долгом 6,8 млн руб. были изъяты кухонный стол, диван, шкаф и стулья. А в описи имущества Сергея Петрова из Оренбургской области, задолжавшего 3,9 млн руб., обнаружился баян и механическая коробка передач.

Процедура реализации имущества по общему правилу занимает всего шесть месяцев, но может продляться. По данным "ЕслиБанкрот.рф", за год суды завершили лишь около 800 дел о банкротстве граждан (о предложениях по упрощению процедуры см. www.kommersant.ru). Почти все они закончились реализацией имущества, но не всем банкротам суды согласились простить и списать долги — примерно 2% получили отказ со ссылкой на недобросовестность должника. Олеся Саламова подчеркивает, что такое утверждение "должно быть подкреплено неопровержимыми доказательствами". Однако Эдуард Олевинский указывает, что среди "непрощенных" банкротов оказались как те, кто предоставлял ложные сведения и скрывал активы, так и те, кто потерял работу или просто не имел имущества для расплаты с кредиторами.

Нетривиальные ситуации

Вопросов к практике добавляют и необычные случаи, например, банкротство умерших или иностранцев. Первую категорию еще называют банкротством наследственной массы. Такие дела возникают не только при обращении наследников или кредиторов, но и в случае смерти гражданина, успевшего подать заявление о банкротстве, но не дожившего до суда. Тогда вместо должника в процессе участвуют его наследники, принявшие наследство.

Суды пока неохотно соглашаются банкротить таких должников. Например, суд признал Казбека Пшигонова из Адыгеи, подавшего на банкротство, но умершего за месяц до слушания, "банкротом после его смерти" и ввел реализацию имущества. Но скончавшегося до заседания Юрия Вассунова суд банкротить отказался, посчитав, что "смерть гражданина является тем событием, которое устанавливает факт завершения процедуры банкротства". Банк "ГПБ-Ипотека" не смог добиться банкротства в отношении наследства Светланы Селягиной за долги по ипотеке — по мнению суда, банку нужно было сначала предъявить требования к страховщику, застраховавшему жизнь заемщика по условиям ипотечного договора. Наследникам Сергея Маторина было отказано в банкротстве наследственной массы из-за того, что по оценке суда она превышает долги умершего. По мнению Эдуарда Олевинского, в этой ситуации суд поступил верно, поскольку к банкротству умершего неприменима процедура реструктуризации долгов.

По делам о банкротстве иностранцев единой позиции тоже нет. Так, арбитражный суд Москвы счел невозможным рассмотреть заявление о банкротстве гражданина Германии, бывшего совладельца автодилера ГК "Независимость" Аркадия Брискина. Но кассационный суд отправил дело на новое рассмотрение, обязав первую инстанцию изучить обстоятельства, свидетельствующие о "тесной связи" должника с Россией: ведение здесь бизнеса, а также наличие квартиры в Москве, в которой господин Брискин был прописан. Заявление гражданки Украины Натальи Кузнецовой о своем банкротстве при этом прошло без проблем: арбитражный суд ЯНАО ввел процедуру реструктуризации, посчитав, что российский закон не содержит ограничений для применения к иностранцам, и установив, что "центр основных интересов" должника находится в России (вид на жительство, квартира, работа и пенсия), а долги возникли перед российским банком.

Мнения юристов тоже разделились. Господин Олевинский допускает возможность банкротства иностранцев исходя из принципа взаимности. Его поддерживает Антон Бабенко: "Закон позволяет банкротство иностранного гражданина, потому что не делает для них исключений". "Но прямых указаний на возможность банкротства иностранных граждан в России в законе нет",— возражает Иван Коршунов. Проблему мог бы решить законопроект о трансграничной несостоятельности, предложенный Минэкономики еще в 2011 году, но он так и не был принят. Впрочем, господин Коршунов напоминает, что проект не распространялся на иностранных граждан, не являющихся предпринимателями.

Тем не менее вопрос о возможности банкротства иностранцев требует урегулирования. О существовании проблемы свидетельствует и то, что к этой тенденции подключилась ФНС РФ, подав заявление на гражданина Азербайджана Имрана Гараева. Оно назначено к рассмотрению на 11 октября. Выяснить, сколько всего предпринято попыток обанкротить иностранцев, затруднительно — в картотеке арбитражных дел есть примеры банкротства граждан, рожденных в СССР или странах СНГ, но без указания их сегодняшнего гражданства.

"Никто не хочет три года получать от должника по копейке"

Игорь Вышегородцев, директор воронежского филиала СРО АУ "Авангард".

— Как бы вы оценили итоги введения банкротства для граждан спустя год?

— Полный провал закона о банкротстве физлиц.

— Почему?

— Потому что нужно действовать нормальными рыночными методами, а у нас пытаются делать военный коммунизм. Арбитражных управляющих принуждают браться за невыгодные процедуры банкротства физлиц, потому что надо спасать народ от кредитного рабства. При этом риски по дисквалификации, штрафы, расходы на объявления, поездки в другую область в суд никого не интересуют, а когда управляющий заикается о возмещении, его обвиняют в том, что он плохой и жадный. Получается, управляющий должен работать бесплатно.

— Но управляющие все-таки сейчас берутся за дела граждан?

— Берутся за те, где у должников есть имущество или хотя бы шанс, что оно есть, например дела Исмаилова, Кехмана. Там семипроцентное вознаграждение возможно от суммы погашенных реестровых требований. Понятно, что имущество может быть спрятано и управляющему нужно его искать.

— Вы лично ведете банкротства граждан?

— У меня было такое дело, но я из него уже вышел. Имущества у должника не было, и на первом собрании кредиторов я сказал, что не хочу дальше вести эту процедуру, поскольку там нет денег и активов, я не вижу смысла работать по этому должнику. Кредиторы после этого проголосовали за другую СРО, но она не смогла с первого раза предоставить управляющего, и из-за этого переносили судебное заседание, чтобы дать время СРО уговорить хоть кого-то вести дело. В итоге нашли кандидатуру, но с трудом.

— Как вы относитесь к идее ввести упрощенную процедуру банкротства?

— Сама идея хорошая. Но предложения Минэкономики предполагают отсутствие управляющего, то есть гражданин должен сам заниматься судом. Но я не представляю, как это возможно в принципе. Как должник без образования соответствующего и без опыта будет сам вести свою процедуру? Во всем цивилизованном мире есть управляющие в банкротстве, а мы такие умные, мы и без них обойдемся. Даже если сделать шаблоны для заполнения документов должником, это не гарантирует того, что он все сделает правильно и честно. Для этого нужен управляющий как обладающее квалификацией независимое лицо для соблюдения баланса интересов должника и кредиторов. На мой взгляд, упрощенная процедура нужна, но обязательно с участием управляющего. Стоимость такой процедуры должна быть меньше, но и требования к управляющему в ней должны быть меньше, чтобы его не привлекали к административной ответственности за мелкие формальные нарушения.

— Мы заметили, что реабилитационная процедура — план реструктуризации — к гражданам практически не применяется. С чем это связано?

— С тем же, с чем и при оздоровительных процедурах юрлиц: кредиторы не хотят ждать. Они хотят денег прямо сейчас, никто не хочет три года получать от должника по копейке. Кроме того, разработать хороший план реструктуризации — это большая и дорогостоящая работа с привлечением специалистов. Если кто-то предложит сделать его за 1 тыс. руб., мы все к нему придем. А должнику план тоже невыгоден. Ему нужно как можно быстрее списать долги — он взял кредит, переоформил имущество на тещу, а теперь ждет, что ему суд все простит.

— Если ни кредиторы, ни должники не хотят, то зачем вообще план реструктуризации, может, это лишнее?

— Процедура нужна, потому что всегда должен быть выбор. Даже если таких случаев три на миллион, все равно такая возможность у людей должна быть. Например, бывает, что у человека есть желание и возможность расплатиться при условии рассрочки, но кредиторы на нее не согласны. Для этого у суда есть полномочия при отказе кредиторов все равно утвердить план и дать возможность должнику избежать банкротства.

"Государство разрешило продавать спички, но не создало пожарную службу"

Павел Медведев, финансовый омбудсмен.

— Можно ли сказать, что за прошедший год институт банкротства физлиц заработал в полную силу?

— Статистика такова: подано 33 тыс. заявлений, из них принято около 15 тыс., до конца доведено только 497 дел. Это полное фиаско, потому что людей, у которых безнадежные долги (с просрочкой более трех месяцев), около 7-8 млн. Где-то 600-700 тыс. имеют плохие долги на сумму больше 500 тыс. руб., то есть в точности подходят под закон. Гора родила не мышь, а микроба.

— В чем причина?

— Закон слишком сложный и дорогой. Его применение обходится гражданину по меньшей мере в 100 тыс. руб.: затраты на финансового управляющего, объявление о банкротстве, на адвоката и судебные издержки. Если должник не мошенник, ему таких денег взять негде. Ситуация становится все более трагической. Хоккеист, который недавно покончил с собой (Петр Девяткин.— "Ъ"), погиб, потому что у него не оказалось никакого инструмента, чтобы справиться с закредитованностью. Государство разрешило продавать спички, но не создало пожарную службу.

— А что мешает создать пожарную службу?

— Безразличие и фарисейство. Несколько месяцев общественное внимание было приковано к проблеме коллекторов. В конце концов был принят гуманный закон, который запрещает коллекторам не только убивать, но даже калечить должников (по-видимому, раньше было можно!). Я получаю огромное количество заявлений от граждан, имеющих проблемы с долгами, так много, что сотрудники не успевают вскрывать конверты. На первом месте по частоте обращений — просьбы о реструктуризации долгов, а жалобы на некорректное взыскание задолженности — на четвертом-пятом. Да и то в основном взыскивают банки и микрофинансовые организации, а не коллекторы.

— Как можно помочь должникам?

— Нужно немедленно и существенно упростить закон о банкротстве физических лиц, так, чтобы обращение граждан с относительно небольшими долгами — скажем, от 500 тыс. до 3 млн руб.— не требовало дорогостоящей юридической поддержки. Для таких долгов заемщик может сам быть своим финансовым управляющим, как предполагали первые варианты закона. И только для долгов свыше 3 млн руб. процедура может быть долгой и дорогостоящей. И, конечно, срочно требует решения своей судьбы самый массовый мелкий заемщик с долгом менее 500 тыс. руб. Его нельзя пропускать через суд — себе дороже. Соответствующий велосипед человечество изобрело несколько десятилетий назад. Это институт финансового омбудсмена, который для физлиц работает бесплатно.

— И что он делает для граждан?

— Несколько первых лет своего существования он неплохо справлялся с лечением основной болезни, в значительной части случаев договариваясь о реструктуризации долга. В последнее время это стало невозможно, так как практически исчезли проблемные заемщики, которые должны только одной финансовой организации. Теперь у должника по пять-семь и больше кредиторов. Согласовать же реструктуризацию долгов перед несколькими кредиторами финансовому омбудсмену, не опирающемуся на закон (а закон, вопреки распоряжению президента, до сих пор не принят), оказывается невозможным. Каждый кредитор тянет одеяло на себя.

Если бы у финансового омбудсмена был определенный законом официальный статус, он мог бы договориться с ЦБ о снижении требований по резервам под реструктурированные и хорошо обслуживаемые кредиты. Это было бы существенным стимулом для банков соглашаться на реструктуризацию. Сложнее решить проблему банкротства в традиционном понимании, то есть освобождения от обязательств после продажи того имущества, которое можно продать по закону. Выходом могло бы быть поручение подготовить схему (план) банкротства финансовому омбудсмену, которую потом утверждал бы суд.

Что предлагается изменить в банкротстве граждан

В связи с тем, что число банкротств граждан растет, увеличивая нагрузку на судебную систему, необходимо дальнейшее совершенствование этой процедуры. Как среди участников рынка, так и среди чиновников находит поддержку идея введения упрощенного или уведомительного банкротства. Впрочем, критерии, при которых оно будет возможно, пока точно не определены. Законопроекты об этом сейчас разрабатывают Минэкономики и Общероссийский профсоюз арбитражных управляющих (ОРПАУ).

Проект ОРПАУ предполагает быстрое, в течение нескольких месяцев, банкротство физлиц, задолжавших от 50 тыс. руб. до 1 млн руб. и имеющих активы стоимостью до 500 тыс. руб. После уведомления кредиторов и при отсутствии от них возражений управляющий продает имеющееся у должника имущество, а оставшиеся непокрытыми долги списываются. Минэкономики же выступает за проведение упрощенной процедуры без арбитражного управляющего, предлагая переложить оформление документов, взаимодействие с кредиторами и участие в судебном процессе на самого должника.

Эдуард Олевинский считает отстранение управляющих от банкротства «опасной идеей». По его мнению, оптимизировать процедуру банкротства нужно, но достаточно было бы упростить вход должников в процедуру за счет сокращения перечня документов, прикладываемых к заявлению должника, а также обеспечения технической возможности дистанционного участия управляющего в делах, рассматриваемых в других регионах. Олеся Саламова, напротив, считает упрощение банкротства граждан «нецелесообразным»: «Уведомительный порядок, на мой взгляд, приведет к увеличению злоупотреблений со стороны должника. Процедура банкротства и так достаточно подробно урегулирована». Иван Коршунов поддерживает саму идею упрощенного порядка, полагая, что уведомительное банкротство может сократить судебную работу и расходы. Обеспечить честное уведомление должником всех кредиторов и раскрытие имущества он предлагает через ужесточение уголовной ответственности за недобросовестные действия.

Юристы видят необходимость и в других изменениях закона. Антон Бабенко считает необходимым повысить вознаграждение управляющих (сейчас 25 тыс. руб. за всю процедуру) и сделать его ежемесячным, как при банкротстве юрлиц. Кроме того, Эдуард Олевинский полагает, что повышению эффективности банкротства помогло бы подключение финансовых управляющих к государственным информационным системам. По мнению господина Бабенко, нужно позволить банкротство супругов в одной процедуре, а кредиторам разрешить банкротить должника исключительно по просуженному долгу. Ирина Волгина из юридической фирмы Sameta добавляет, что банки, имеющие право банкротить заемщиков без предварительного взыскания долга через суд, нередко пытаются таким же образом банкротить и поручителей, хотя закон этого прямо не разрешает. Сейчас суды разных регионов занимают противоположные позиции по поводу наличия у банков такого права в отношении поручителей.

Анна ЗАНИНА, Андрей РАЙСКИЙ